Состоялся первый семинар НУГ "Советская теория войны"

20 января 2021 года состоялся первый вводный семинар НУГ "Совесткая теория войны". Основными задачами семинара были решение организационных вопросов, обсуждение повестки на ближайший период работы, освещение целей каждого направления работы НУГ, а также знакомство новых членов группы между собой. Кураторы группы вместе со студентами обсудили проблемы каждого направления исследований и обозначили конкретные случаи из истории СССР, с которыми предстоит работать.

На состоявшемся 20 января семинаре НУГ "Советская теория войны" участники проекта заложили фундамент будущих исследований и совместной работы по основным направлениям. В первую очередь, до лета 2021 года НУГ “Советская теория войны” решила ограничить периодику своих исследований отрезком от гражданской войны 1917 года до окончания Второй мировой войны. В соответствии с этим, все четыре линии исследований (понятия “террора” и “терроризма” в советской мысли; дискуссия о Клазуевице как поиск собственной идентичности советской военной теорией (преемственность по отношению к марксистской и в целом западной традиции); право наций на самоопределение и его концептуализация (и шире - философское измерение советской теории международного права); этика войны в СССР – понятие справедливой/оправданной войны, проблематика jus in bello) будут ограничены этими временными рамками.

Одной из наиболее дискуссионных тем стало обсуждение того, возможно ли в принципе этическое оправдание войны в советской идеологии и практике. В частности, одно из направлений работы НУГ (этика войны в СССР – понятие справедливой/оправданной войны) предусматривает изучение того, как функционируют понятия "справедливая", "оправданная" и "вынужденная" применительно к войне в рамках советской теории. Руководитель НУГ, доцент факультета гуманитарных наук Арсений Куманьков предположил, что такая риторика была бы вполне ожидаема для легитимации военных действий, тогда как профессор Борис Кашников обратил внимание на проблематичность использования этических аргументов в СССР. Как указал спикер, его гипотеза заключается в крайней противоречивости подобного этического проекта оправдания войны, ведь такие идеологические пласты, как реализм и марксизм, особенно преобладающие в первые десятилетия с основания СССР, выступают скорее враждебными и противоположными этической риторике. Участница НУГ Дарья Чаганова также высказалась по данному вопросу. Дарья увидела возможность соединить этический дискурс с призмой социальной онтологии: в этом году работы НУГ она предложила рассмотреть, как применяется и применяется ли этическая характеристика к фигуре врага в советской теории войны. Студентка планирует проанализировать, как изменяется риторика и отношение в первые десятилетия XX века к “чужому” в зависимости от парадигмы: к внутреннему (народному) и внешнему (государственному) врагу.

Не менее важной частью стало выступление кураторов с вводными докладами для каждого из направлений. Так, профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Борис Кашников прояснил и концептуализировал тему террора и терроризма в советской мысли. Он выделил 4 “мифа”, проблематизировать и частично побороть которые - цель данного направления исследований НУГ “Советская теория войны”. Во-первых, согласно гипотезе Б.Н. Кашникова, мифом служит само различение между террором и терроризмом, когда на самом деле эти понятия являются лишь разными языковыми единицами. Во-вторых, в данном исследовании планируется развенчать миф о том, что терроризм возникает в эпоху Модерна. В-третьих, в качестве задачи стоит оспорить представление, что при террористическом акте жертвами выступают только гражданские лица, то есть - что террор направлен лишь против них. Наконец, четвёртый миф, по Б.Н. Кашникову, распространяется на этическую оценку террора (террор оценивается как жуткое явление, которое превосходит войну своей жестокостью, и лучше было бы вернуть формат войны). Спикер объяснил, что XX век становится временем террористической войны, когда террористические атаки составляют большую часть военных действий. А.Д. Куманьков предложил также исследовать данный вопрос через этическую призму: конституировался ли террор через этические призывы, то есть оправдывался ли он этически, а не идеологически. Студенты отрефлексировали интерес к данной теме в нескольких аспектах. Даниил Лаврищев предлагает прослеживать понимание террора исторически (через призму 3 периодов: а) “белого” и “красного” терроров; б) “Большого” террора; в) периода Варшавского договора); участница НУГ Ева Погосян планирует обратиться к сюжету геноцида армянского народа в 1918 году, в частности к делу военного преступника Мехмета Талаата-паши и убившего его Соломона Тейлиряна. Её интерес вызывает вопрос, каким образом понятия мести и возмездия становятся идеологической и этической составляющей терроризма.

Старший преподаватель школы философии и культурологии НИУ ВШЭ Роман Гуляев сделал сообщение об актуальности исследования того, как происходила рецепция Карла фон Клаузевица в советском интеллектуальном поле и почему значение его трудов, в наивысшей степени трактата “О войне”, было столь велико для развития военно-философской мысли в СССР. Размышления немецкого военачальника о военном искусстве стали предметом внимательного изучения со стороны таких значимых для СССР лиц, как Ф. Энгельса и В. И. Ленина - а вслед за ними и теоретиков войны, и военных управленцев Советского Союза. Так, возникает целое поколение Советских военных, политиков и исследователей, выстраивающих свою профессиональную идентичность на основе российско-советской “дискуссии” с наследием Клаузевица. Роман Гуляев выразил гипотезу, что выстраивание этой связи мы можем отследить, например, по журналам “Военная мысль” и “Военно-историческому журналу”. Также одной из задач данного направления исследований служит разносторонний ответ на вопрос, насколько критично зависело снижение интереса к фигуре немецкого военного философа от её оценки И. В. Сталиным в переписке с Е. А. Разиным. Борис Кашников дополнил выступление Р.В. Гуляева, отметив, что в начале XX века вопросы, поднятые Клаузевицем, обретают наивысшую актуальность не только на почве Советского Союза, но и на мировой арене: так, в его текстах есть и террор, угадываются и интуиции тотальной, абсолютной войны. Завершили этот блок обсуждением привлекаемых к исследованию авторов, отображающих разные аспекты рецепции Клаузевица в СССР. Например, в то время как работы М.Н. Тухачевского представляют практический интерес, рецепции А. Снесарева и А. Свечина открывают историческую перспективу, а дискуссия с Клаузевицем в целом для Советского Союза, похоже, служит поводом, чтобы в мирное время привить “правильные” представления о войне.

Арсений Куманьков представил своё направление для группового исследования внутри проекта, фокусирующееся на вопросах национального самоопределения и международного права в контексте советского наследия. Через призму вопроса о самоопределении народов научно-учебная группа может проанализировать проблему самоопределения в гуманитарной и военной ситуациях, а также предложить ответы на следующие ключевые вопросы:

1. как начинается дискуссия о самоопределении наций в Советском Союзе в первые десятилетия его существования?
2. в качестве чего служил принцип самоопределения в кампании РСДРП: в качестве средства привлечь большую общественную поддержку или как один из ключевых идеологических моментов?
3. как эволюционирует идея самоопределения народов в контексте международного права?

Куратор предложил в исследованиях обращаться не только к ключевым идеологическим фигурам коммунизма, как Маркс, Ленин, Сталин и Троцкий, но и затронуть международный военно-философский контекст (идеи Вильсона, Коровина и Пашуканиса - советских юристов и теоретиков международного права). Данная часть проекта предполагает плотную работу с нормативно-уставными документами первых десятилетий XX века, а также компаративный анализ: мы обратим внимание, есть ли рецепция или пересечение со взглядами на “славянский” вопрос в дореволюционное время.Особенно нас будет интересовать философская перспектива дискуссий о праве самоопределения народов в СССР, а именно, рефлексируется ли вопрос о том, кто должен определять это право для народов, и как он обсуждается. Такую постановку вопроса поддержал Борис Кашников, охарактеризовав пример самоопределения народов “мифом” для разрешения кризиса после Первой мировой войны, придуманным В. Вильсоном в качестве не права, а принципа. К дискуссии присоединились и студенты. Например, Владислав Гайдук в своей работе будет наиболее заинтересован в том, как вопрос о праве нации на самоопределение перерастает в риторику советской “сверхнации”. Коллеги поддержали его в том, что с историко-философской перспективы вопрос о том, как выстраиваются представления и их теоретическая база о таком формировании, как “новая историческая общность – Советский народ”, вызывает большой интерес. Дмитрий Малеев также прокомментировал данное направление исследований внутри НУГ и предложил обратить внимание на международный аспект: его в этом году будет интересовать, в частности, дискуссия советских теоретиков международного права, философов и политиков о правильном способе взаимодействия СССР с другими государствами.

Семинар завершился решением в ближайшее время более подробно обратиться к работам Клаузевица. Куратор связанного направления, Роман Гуляев предложил собрать список литературы, а Арсений Куманьков предложил провести следующий семинар с участием независимого исследователя сталинской рецепции Клаузевица, Егора Соколова.