Метод богословия в Corpus Areopagiticum

И. Павлов резюмировал в своём докладе существовавшие в истории философии подходы к реконструкции метода богословия в “Corpus Areopagiticum” и рассказал участникам кружка, какие возможности для его понимания и реконструкции даёт теория речевых актов.За докладом последовало обсуждение, в ходе которого были затронуты вопросы о роли действия в мистическом опыте, а также о значимости символа для выражения знания «божественных предметов».

• Фрагменты первоисточников для подготовки к докладу И. Павлова "Метод богословия в Corpus Areopagiticum" 24.10.2013
• Скачать эту страницу в формате Word 2003

Доклад является результатом участия И. Павлова в НУГ «Современная метафизика».

Corpus Areopagiticum – собрание сочинений, надписанных именем Дионисия Ареопагита, – один из наиболее таинственных и в то же время значимых интеллектуальных памятников в истории философии. Ареопагитики оказали неоспоримое влияние как на восточно-христианскую мысль (включая вероучение нехалкидонских Церквей), так и на католическое богословие, особенно – на мистику и готическую эстетику света.

Церковная традиция приписывает авторство текстов Corpus Areopagiticum Дионисию из афинского Ареопага, ученику апостола Павла. Однако с VI века, как только корпус был обнародован монофизитами, начали высказываться сомнения в возможности такой атрибуции.

Таинственна не только история создания Ареопагитик. Можно сказать, сам корпус представляет собой обращение к тайне богопознания. Своеобразной тайной становится и особый метод богословия, который предлагает Дионисий, отталкиваясь от представления о символе. Более поздние христианские авторы и современные исследователи предлагали различные способы рассмотрения этого метода через термины апофатического (отрицательного) и катафатического (положительного) богословия, а также через различные способы их соотношения. Свои интерпретации метода Ареопагитик предлагали Фома Аквинский, Альберт Великий, Николай Кузанский, Варлаам Калабрийский, Григорий Палама и другие авторы. В современной философии ставится вопрос о том, является ли апофатико-катафатический метод призывом нарушить «закон запрещения противоречия» Аристотеля, подобным призыву Прокла, и может ли он быть реконструирован с помощью методов современной логики.

Богословы и философы, желающие подтвердить, что символизм Ареопагитик представляет не только антикварный интерес, вынуждены дать ответ на вопрос: каким образом возможно познание и именование того, что не может быть познано и именовано? Каким образом эту проблему разрешает понятие символа? Такой ответ должен быть адекватен современной философии, которая не оперирует аристотелевскими категориями сущности и энергий. Проблема реконструкции учения Дионисия о символе встает и перед историей философии, если она желает лучше понять, каким образом Corpus Areopagiticum сумел оказать влияние практически на все аспекты европейской философии и культуры.

В своем докладе я предложу интерпретацию метода Дионисия, опирающуюся на положения аналитической философии языка. Такая интерпретация представляется мне возможной в связи с тем, что в работах Л. Витгенштейна проблемы философии языка рассматриваются в тесной связи с положением о невыразимости этики (мистического). Учение Витгенштейна о невыразимой этике может быть прочитано через призму теорий языка, предложенных У. Куайном, Дж. Остином, Ю. Хабермасом и П.Ф. Стросоном.

Задавшись вопросом о том, почему Витгенштейн считал этику невыразимой, мы обнаруживаем, что это связано с экстраполяцией на мир внутренней онтологии языка экстенсиональной логики. Неудивительно, что Витгенштейн, в позднем творчестве рассматривая механизмы естественного языка, отказывается от тезиса о бессмысленности этических и религиозных формулировок, хотя и подчеркивает сложность диалога, например, между верующим и атеистом. В своих дневниках, опубликованных Г. фон Вригтом под заглавием «Культура и ценность», Витгенштейн рассматривает религиозные формулировки как предложения, побуждающие изменить образ жизни.

Рассмотрение естественного языка в его связи с теми речевыми ситуациями, в которых употребляется тот или иной элемент языковой игры, сближает позднего Витгенштейна с Дж. Остином и П.Ф. Стросоном. Остин разработал понятие перформативного акта, который, в отличие от констативного акта, не является истинным или ложным сообщением о мире, а сам является некоторым действием (стоит заметить, что Ю. Хабермас связывал перформативную установку человека с герменевтической проблемой понимания).

П.Ф. Стросон, рассмотрев механизм действия естественного языка под другим углом, разработал понятие идентифицирующей референции, с помощью которого он пояснял отношение слова и обозначаемого объекта в успешном коммуникативном акте. Стросон подчеркивал, что философ естественного языка может считать существующими только те элементы реальности, к которым возможна референция (это положение, на мой взгляд, похоже на представление У. Куайна об онтологической относительности). По Стросону, референция в первую очередь возможна по отношению к объектам материального мира, к которым имеют доступ все участники языковой коммуникации, и лишь потом к объектам, референция к которым опосредована материальным миром.

По моему мнению, представление Витгенштейна о бессмысленности предложений этики и религии соответствует апофатическому методу Дионисия: отрицание присутствия Бога в описуемом тварном мире осуществляется через преодоление той онтологии, которую задаёт сам язык – например, язык экстенсиональной логики. Однако и у Витгенштейна, и у Дионисия апофатическое молчание не является бессмысленным в прямом смысле слова. Непротиворечивое понимание метода мистических тезисов «Трактата» и «возводительных священнописаний» Corpus Areopagiticum возможно только при таком понимании языка, которое не сводит его употребление к отображению (или созданию) онтологии мира.

 

Таким образом, в данном докладе будут рассмотрены следующие вопросы:

1. Каким образом роль символа в Corpus Areopagiticum понимает исследователь В.В. Бычков?

2. Как язык Corpus Areopagiticum связан с тварным миром?

3. Каким образом, с точки зрения Дионисия (в интерпретации В.В. Бычкова) и философии языка, возможно преодоление имманентной онтологии (тварного мира)?