Feeling vulnerable: phenomenological dimensions of affectivity (доклад Игнасио Кепонса 18 марта 2022)
18 марта 2022 года в научно-учебной группе «Современная и классическая феноменология» состоялся доклад Игнасио Кепонса ( PhD, Universidad Veracruzana, Instituto de Filosofía, Mexico), посвящённый подходам к исследованию уязвимости и её феноменологическим истокам. С опорой на магистральные проекты исследования воплощённости (Л. Вийоро, Э. Уранга и М. Хайдеггера) Кепонс предлагает новое понимание аффективности, связанное с отрицательным наполнением практических возможностей и отчасти схваченное в понятии zozobra, открывающем критическое (а не дескриптивное) понимание уязвленности.
https://youtu.be/f0VfBuYfRno
Речь в докладе пошла о нормативном измерении беспомощности и проекте политической философии Луиса Вийоро, сфокусированной на опыте несправедливости. Неcмотря на то, что сам Вийоро не определял себя как феноменолога, он стал основной фигурой в рецепции Гуссерля в Латинской Америке. Заимствуя основные интуиции гуссерлевской теории ценностей (Идеи II), он приходит к заключению о том, что аутентичность ценности лежит в исходном акте оценивания; наиболее эксплицитными ценности становятся в негативной форме осознания их отсутствия.
«Давайте начнём с опыта переживания несправедливости. Физическая или ментальная боль является реальностью наших повседневных переживаний. Но наравне с ней есть и особый проживаемый опыт: опыт боли, причинённой кем-то другим. Отчётливое восприятие несправедливости можно получить только в ситуации, когда мы сталкиваемся с опытом переживания вреда, нанесённого в отношениях с другими и не имеющего никакого оправдания. Опыт несправедливости выражает исходный опыт: опыт вреда / ущерба, беспричинного и ничем не оправданного» (Villoro, 2007: 16)
Отталкивась от такого понимания уязвимости, Кепонс формулирует две методологические предпосылки, необходимые для дальнейшего исследования. Так, уязвимость предлагается понимать как, во-первых, переживание внезапного ограничения примитивной способности к целеустремлённому движению, своеобразное крушение интенционального практического синтеза (здесь можно вспомнить о том, что базовой практической возможностью, предшествующей любой форме «Я могу» становится «Я двигаюсь». Во-вторых, уязвимость в её примитивном измерении переживается ещё и как один горизонтов необъективного измерения живого тела и его отношения к аксиологической конституции Я.
Таким образом, исследование феноменологического измерения уязвимости исходит из двух тезисов:
(i) Телесная уязвимость на первом уровне отсылает к возможности получить травму или, скорее, ощутить себя раненым;
(ii) На втором, более высоком уровне, мы можем говорить о нормативном измерении уязвимости. В этом случае получить травму — значит испытать не только телесное страдание, но некий слом как в смысле негативного наполнения практической цели, так и в смысле страдания не просто в интер-телесном взаимодействии, но и в репрессивном социальном взаимодействии. Это нормативное измерение укоренено в конститутивной и практической динамике воплощения, задающей необходимость объяснить структуры переживания ценностей (чувственных, духовных, и особенно — личных).
Поэтому феноменологическая перспектива, принятая в отношении этой проблематики, позволит перейти к пониманию уязвимости как возможности быть субъектом, потенциально подверженным насилию.
Кепонс предлагает развить феноменологический подход до того критического уровня, на котором окажется возможным перейти от трансцендентально-ориентированного исследования к феноменологической самопроверке. Последняя, в свою очередь, должна преодолеть дескриптивный уровень работы и перейти к критически-ориентированной рефлексивной практике, открыв аффективные истоки нормативности.
В центр здесь выходит проект мексиканского феноменолога Луиса Вийоро (1922-2014), связанный с политическим и социальным измерением феноменологии с одной стороны, и тематизация страха и экзистенциалов Dasein в целом у Хайдеггера.
«Нормальность» отношений живого тела с миром, составленная из взаимодействий с привычными вещами, которые сопровождаются ощущением полного контроля над телом и узнаваемости предметов и интеракций, подразумевает два аспекта: во-первых, речь идёт о нормальном, нормализованном восприятии, во-вторых — о появлении аксиологического измерения дорефлексивного смысла нормативности, сродном чувству «как дома».
Тем не менее, ощущение уязвимости не ограничивается чувством, что мы все время подвержены постоянной угрозе. Оно также предполагает переживание схлапывания диапазона возможностей или потенциальных действий, как если бы мы терпели постоянную неудачу в отношении собственных практических возможностей. Подобная ситуация подталкивает к испытыванию горя, скорби или печали: на акценте на этой аффективной стороне уязвимости строится понятие zozobra (исп. беспокойство, буря), перешедшее в феноменологический контекст благодаря Эмилио Уранга. Zozobra “отсылает к модусу бытия, который непрерывно колеблется между двумя возможностями, двумя аффектами, не зная, какой последовать и какое обоснование под такой шаг подвести». Тематизация этого понятия выводит исследование уязвимости в более широкую парадигму, связанную с антропологией и культурным разнообразием эмоций. Так, уязвимость, будучи фундаментальным переживанием собственной телесности, раскрывается в случайном акте ограничения поля практических возможностей и предвосхищением неконтролируемого вреда.
Villoro L. Los retos de la sociedad por venir, México: FCE, 2007.
