«”Крупная” игра, мелкие “игры”» (Марк Ришир, пер. Марии Стениной) — семинар I
Семинар 23 апреля был посвящен обсуждению второй публикации Марка Ришира — его статьи «”Крупная” игра, мелкие “игры”», вышедшей в журнале Textures в конце 1968 года. В ходе семинара был восстановлен концептуальный каркас статьи и контекст её создания, обсуждались первые страницы русского перевода, а также терминология раннего Ришира.
Краткий обзор семинара
Второй публикацией Марка Ришира стала статья «”Крупная” игра, мелкие “игры”», вышедшая в журнале Textures в конце 1968 года. С первого взгляда она кажется развернутым комментарием на опубликованную в том же году книгу «Левизна: лекарство от старческой болезни коммунизма» братьев Габриэля и Дэни Кон-Бендит, последний из которых стал лидером майских протестов в Нантерре. Тем не менее, первое приближение к тексту обнаруживает в нем строгое философское содержание, вдохновленное психоанализом Лакана, интерпретацией Гегеля Батаем («Сумма атеологии») и проектом раннего Деррида («Письмо и различие»).
Семинар начался вступительным словом переводчика, Марии Стениной, объяснившей, чем был обусловлен интерес Ришира к тексту Кон-Бендита — в первую очередь, эта специфика самопонимания авторов книги. Авторы «Левизны...» понимают собственную книгу не как манифест или попытку теоретического осмысления событий, но как код или элемент семиотической системы, который должен конституировать мифологию 1968 года. Тем интереснее обращение к ней Ришира, принявшего текст всерьёз: к тому времени он уже защитил диплом по Основаниям трансцендентальной философии у раннего Гуссерля в Свободном университете Брюсселя и стал одним из основателей журнала Textures.
В предисловии к книге «Левизна: лекарство от старческой болезни коммунизма» мы находим следующие заявления:
Всякий уважающий себя издательский дом должен опубликовать книгу о майских событиях. Наличие такой книги зависит только от её товарной стоимости, а не от воли к письму или способностей авторов.
В товарной системе капиталисты уже проводят предуготовления к собственной смерти (в качестве, конечно, капиталистов, а не индивидов) и разбалтывают революционные идеи, понимая, что в самый короткий срок они могут принести им деньги. Поэтому и нам щедро заплатили (Дэни Кон-Бендит получил аванс в 50 000 немецких марок, не написав ни строчки), хотя они прекрасно знают, что эти деньги пойдут на производство коктейля Молотова, и, к тому же, не верят в реальность революции.
Политическая программа редколлегии будет сформулирована к 1971 году, когда Клод Лефор, Марсель Гоше, Марк Ришир, Жак Девитт, Роберт Легро и Макс Лоро провозгласят необходимость вернуться к политической философии, порвав с милитантизмом и проведя своеобразную «инвентаризацию» большевизма и бюрократических аппаратов. Тремя годами ранее Textures работает в менее строгой парадигме и вдохновляется разнородными и ещё не схваченными ни в какой теории событиями 1968 года, посвящая им весь второй номер. При работе над статьей Ришир вдохновляется двумя номерами структуралистского журнала Tel Quel: в 34-м номере, также посвященном маю '68, печатается программное заявление редакции (Рош, Кристева, Соллерс), где провозглашается борьба с языком и тупиками «ангажированного» дискурса. Основной проблемой становятся отношения интеллектуалов и власти: они понимаются как полностью определенные текстом, внутри которого происходит всякое действие. Производство текста понимается как производство идей, и именно оно доходит до гротескной формы у Кон-Бендита. Для своей книги он выбирает эпиграф из четвертой части «Капитала», в котором писатель провозглашается производительным работником, обогащающим продавца. Похожее место, выдержанное в несколько ином тоне, есть у Ролана Барта в «Удовольствии от текста»: «похоже, что общество лавочников содержит писателей вовсе не за то, что они производят нечто (они не производят ничего), а за то, что они все и вся разоблачают» [1].
Ришир пытается выстроить оппозицию языковому полю идеологии: практически каждая фраза статьи сопровождается превентивным замечанием вроде «наши премудрые идеологи повесят на это ярлык спонтанеизма, анархизма». Он отнимает процесс наименования у идеологии, у коннотативных означаемых: последним — принадлежащим идеологии и семиологии — затруднительно выстроить убедительную оппозицию, потому что она будет удвоением этой идеологии с нулевым показателем. Тем не менее, язык можно обыграть, обхитрить. Здесь мы подходим к пониманию заголовка: игра, понятая как люфт внутри бесперебойно работающего механизма (jeu во французском языке — кроме основного значения — отсылает к незакрепленности деталей, расшатанности), способна разомкнуть тавтологичный идеологический дискурс.
В попытке осмыслить события мая '68 Ришир отталкивается не от самого события, свидетелем которого он был, но от «готовой» интерпретации, «готового» смысла, поспешно (за пять недель) сформулированного в книге прямым участником этого события. Переход от понимания этой книги как знака-индекса (Пирс–Якобсон), предложенного её авторами в предисловии, к серьезному буквальному прочтению требует особой герменевтической стратегии, которую можно обнаружить у Ришира. Спонтанность и анархичность студенческих протестов, помещенная в пространство текста, делает его полисемичной системой. Именно с порядком символического, «уже схваченного» и закрепленного, работает Ришир.
Текст статьи очень эклектичен: с первой страницы мы имеем дело с гегелевской диалектикой раба и господина, снятием, в котором нечто удерживается, семинарами Лакана и точкой пристежки, Бартом, Соллерсом, Батаем — главным образом в руках Деррида). Все привлеченные авторы образуют некий взаимосвязанный и герметичный медиум, связанный специфической терминологией, к которой добавляется типичное для раннего Ришира обращение с терминами.
Дальнейший семинар прошел в текстологическом формате: обсуждались первые фрагменты текста — от «Увертюры» до «Революции и капитализма», особенности перевода технической терминологии и возможные отсылки к Хайдеггеру у молодого Ришира.
Сноски:
[1] Барт Р. Избранные работы: Семиотика, Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 480.