Cтенограмма четвертого семинара научно-учебной группы.

28 марта в рамках очередного заседания Научно-учебной группы «Когнитивный капитализм» завершилось обсуждение книги Гая Стендинга «Прекариат - новый опасный класс». Также на семинаре был прослушан доклад Анны Григорьевой по статье Ноэль Моле «Precarious Subjects: Anticipating Neoliberalism in Northern Italy’s Workplace».

28 марта в рамках очередного заседания научно-учебной группы «Труд, знание и досуг в постиндустриальном обществе» завершилось обсуждение книги Гая Стендинга «Прекариат - новый опасный класс». Также на семинаре с докладом по статье Ноэль Моле «Precarious Subjects: Anticipating Neoliberalism in Northern Italy’s Workplace» выступила Анна Григорьева.

Статья Ноэль Моле, представленная А. Григорьевой, рассматривает проблему контроля и разрушения субъективности  прекариата.

В предыдущем докладе Марии Вагиной, содержащем визуальную презентацию, слушатели могли видеть людей в оранжевых жилетах: люди, за которыми следят, которых контролируют  - они маркированы этой формой, и они не случайно носят ярко оранжевую одежду. И этот кадр очень важен и иллюстрирует дальнейшую мысль докладчицы.

Сравнивая Стендинга и Моле, важно рассмотреть тему прекариата с академической точки зрения, которую предлагает Моле,  и попробовать на конкретных итальянских кейсах разобрать те же проблемы, которые описаны и в книге Стендинга.

Моле выделяет 4 основных проблемы, на самом деле их несколько больше, однако в качестве ключевых стоит выделить:

1. Прекаризация;
2. Психологическое насилие над представителями этого класса;
3. Попытка нейтрализовать его и шаги, которые предлагает автор;
4. Некоторая подвижность этих слоев.

В целом Моле опирается на процессы неолиберализма,  и в идеологическом ключе рассматривает основные проблемы книги через события в Италии и через вопросы о правах трудящихся.  Автор ставит вопрос, насколько этот неолиберальный процесс влияет на прекариат. Согласно этому Моле вводит термин «невротический горожанин», означающий человека, уязвимого из-за своей нестабильности на рынке, где он занят. Автор приводит в пример фильм 1948 года «Похитители велосипедов» (Ladri di biciclette).

Фабула фильма: Послевоенный Рим, давно неработающий Антонио Рикки вне себя от радости — он наконец-то находит работу. Но в первый же трудовой день у него украли велосипед, без которого невозможно работать! Вместе с маленьким сыном Бруно он пытаетсянайти в огромном городе украденный велосипед, от которого зависит жизнь его семьи…

  Таким образом, не имея велосипеда, он выпадает из социума и общество его само толкает на воровство. Будучи не в состоянии более развозить газеты, мужчина идет на преступление и  ворует велосипед. В связи с этим Моле исследует прекариат с точки зрения безработицы и рассматривает статистику уровня безработицы в Италии и влияние безработицы на рождение прекариата. Одним из выводов является то, что чем выше безработица, тем «класс» прекариата становится шире.

 Так же Моле разделяет временных и постоянных представителей прекариата.

Далее, Моле рассуждает о гражданских правах прекариата, задаваясь вопросом, имеют ли представители этого класса право голосовать. Как учитываются их голоса, если они работают на part-time job, если они нигде не зарегистрированы и получают зарплату из неофициальных источников? Имеют ли они гражданские полномочия? Моле приводит в пример итальянскую работницу, которая сталкивается с недоверием к ней сотрудников и коллег в связи с ее низким социальным происхождением. Она понимает, что ее рабочий стол и компьютер, все документы, проверяют по ночам, однако это действие не значится как официальная проверка. Ее деятельность полностью контролирует кто-то о ком она не знает. Автор называет это явление «мобинг» -  т.е. психологическое давление на сотрудника.

Продолжая сравнение Стендинга и Моле, следует сказать, что общая мысль обоих авторов – некое одиночество прекариата. Оба автора подчеркивают неопределенность прекариата как класса. Однако Моле, в отличие от Стендинга, более подробно останавливается на этических и психологических проблемах прекариата. Она делает акцент на отношении работодателя к сотруднику с точки зрения своего рода «убийства» и психологического и эмоционального насилия над ним. Последний, в свою очередь, за счет своей уязвимости не может протестовать.

Моле более академична; Ее статья рассчитана на более узкую аудиторию, профессиональную. Показалось важным то, что в этой статье приводятся конкретные примеры представителей прекариата. Моле освещает конкретный локальный итальянский контекст. К тому же она внимательно рассматривает влияние экономического кризиса на некоторых представителей прекариата.

М.Маяцкий: Здесь следует отметить, что Моле – американка. И главной предмет ее исследования – субъективность в условиях прекарности. Об этом говорит и Стендинг, но у него есть сверхзадача –дать этому классу настоящий Challenge. А на микропсихологическом уровне Стендинг рассматривает коррозию субъективности. Он  призывает людей видеть в друг друге схожесть:  они все подвергнуты одним социальным недугам и социальным опасностям.

 А Моле констатирует коррозию солидарности. Она говорит, что моббинг дело не сегодняшнее и не вчерашнее. Довольно удачная киноаллюзия на фильм «Похитители велосипедов», который похож на Российский фильм «Берегись автомобиля». Существует так же сериал Фантоцци.

Уго Фантоцци всю жизнь работает младшим бухгалтером, ездит на работу в автобусе, никогда не изменял жене. Начальство ни разу не повысило ему зарплату, женщины его не замечают, а коллеги не помнят, как его зовут. В самом начале первого фильма о недотепе жена звонит ему на работу, так как его нет дома уже 17-ый день, но никто даже не заметил его отсутствия.

Этот сериал продлился до 99 года, повествующий о таком «Иванушке-Дурачке», и он стал отцом мобинга. И Италия в нем увидела свое отражение. В чем разница между традиционным мобингом, фордистским и новым, по мнению Молле? Мобинг стал горизонтальным. Вначале существовал вертикальный мобинг – мобинг со стороны босса.

Сейчас мобинг может проявляться среди людей, исполняющих одну и  ту же работу, с той лишь разницей, что  одни выполняют ее по  бессрочному контракту, а другие на временному: первые издеваются или дисциплинируют (возможно и с благими намерениями) вторых. Предаваться мобингу могут и люди с бессрочными контрактами между собой, чтобы выделится в конкурентной среде. Это отражение былой солидарности естественно, потому как эти люди выпадают из сетей  профсоюзов и устоявшихся институциональных форм. Моле заявляет, что излишняя индивидуализация является проблемой. Но мы можем зайти с другой стороны и сказать, что идентификация (почему солидарность распадается?) через труд теряет свою организующую роль. Люди если и не становятся индивидуалистами, но они становятся коллективистами по-другому. Они в частности идентифицируют себя со своими со-единомышленниками другими путями, например через досуг. Здесь не стоит сравнивать былой профсоюз, который за человека стоял горой, но все же представлял некую анонимную силу, с сетевыми сообществами. Понятно, что это категории разного толка. Но, автор этой статьи не упоминает социальные сети. Складывается ощущение, что мир стал меняться и солидарность стала исчезать, но почему это происходит Молле не объясняет. Происходит какой-то пассеизм, желание вернуться в прошлое и все вернуть.

А.Григорьева: Вы хотите сказать, что Стендинг более современен?

М.Маяцкий: Он более оптимистичен, хотя его оптимизм подогревается собственной миссией. В любом случае две разные точки зрения на один и тот же феномен создает своеобразный контрапункт.

Завершающая седьмая глава «Политика рая» была представлена Александрой Талавер.

А. Талавер: Складывается ощущение, что вся книга Стендинга написана из-за этой программы, о которой он рассказывает в последней главе. Эта программа прекрасно сбита, отлично аргументирована и последовательна. Возникает такое чувство, что у него уже была эта программа и он просто в каждой главе ее пояснял. Сама программа кажется крайне позитивной и интригующей, но отчасти утопичной, несмотря на уверения Стендинга в ее реалистичности и ориентированности ее на реальное положение дел.

Глава начинается с того, что в современном обществе свобода воспринимается очень причудливо. Часто свобода подразумевает возможность свободно действовать как индивид, в то время как Стендинг настаивает на понимании свободы как возможности коллективного действия, соответственно на данном этапе прекариат, как он его описывал, совершенно лишен этой свободы. И здесь же он в качестве тезиса выдвигает и говорит про прекариат довольно интересные, но местами спорные положения: прекариат сегодня хочет контроля над жизнью, возрождения социальной солидарности, автономии свободы действия и отрицает старые лейбористские формы власти и госудаственного патернализма, он так же хочет видеть будущее экологически защищенным. Это очень интересный момент, т.к. экологические движения воспринимаются как прогрессивные, нежели чем консервативные, хотя описанный Стендингом прекариат кажется несколько забитым, склонным к неофашизму, находящимся в угнетенном положении из-за отсутствия свободного времени и возможности сделать взвешенный политический выбор и воспитать критическое мышление.

Стендинг выдвигает программу, которая должна прийти на смену современной лейбористской теории и либеральной идеологии.

Из чего она должна складываться (и то, что нужно признать): 

1. Уверенность, что люди сознательны и доброжелательны;
2.  Хорошее образование и “качественное время” помогают принимать решения(не от избытка информации, а от нехватки ресурсов люди не могут принять верное решение);
3.  (Все хотят работать—это часть натуры современного человека), следовательно, безработных не нужно расценивать как страдающих “привычкой безделия”, и отвращение от предлагаемой работы не есть ее признак
4. Систематическая незащищенность – еще одна проблема (“Хороший” – ищет перераспределения безопасности и обеспечения условий развития способностей у существующих институтов; “плохой” – против того, что за их счет растет неравенство(неофашизм))
5.  Экономическая незащищенность. Следует признать, что прекариат нуждается в экономической защите и социальных гарантиях. 

  Что касается этих пунктов – Вера Ройтер еще на самом первом семинаре говорила про Denizenship (натурализовавшихся иностранцев). Стендинг говорит, что эти разные группы мигрантов часто пытаются натравить друг на друга, однако, не стоит поддаваться на это и выдвигает лозунг  ‘Denizens unite!’

Он говорит о том, что происходит урезание прав. Этого нельзя допускать даже среди криминалогенных/криминализированных слоев — нет никаких причин отбирать политические или социальные права, провоцируя только большую маргинализацию (общая государственная стратегия по криминализации все большего числа людей). И предлагает говорить о резидентах вместо натурализовавшихся, т.к этот статус более интегрирует мигрантов в общество (вместо политики “постоянных разрешений” необходимо разработать систему международной аккредитационной системы: направление в области прав на работу/труд практики – возможность работать в сфере своей компетенции и призвании без дополнительных лицензий). Эта система помогла бы восстановить профессиональную идентичность представителей прекариата. Стендинг говорит, что гражданство это не только некоторые права, но в том числе и идентичность, которой лишены эти натурализовавшиеся мигранты. Так же из-за отсутствия представительства прекариата в общественных институтах и политике, они лишены права голоса в некотором публичном пространстве. И как уже говорилось, это – некоторая вытесненная группа, у которой нет никакой возможности сформировать эту идентичность. Это является помехой совместному действию.

Далее автор переходит к проблеме образования, где утверждает, что оно коммерциализировано и служит нуждам рынка. Его необходимо вернуть профессорам и академикам. Оно не должно быть подготовкой человеческих ресурсов. Так же Стендинг говорит о том, что если образование будет предоставлять больше, чем требуется для работы, то тогда получение образования и степени может превратиться не в работу для труда, а в некоторый досуг. И реализуется мечта прекариата о «университизации» жизни. Для этого они должны чувствовать больший контроль над временем и доступ к публичной сфере.

Далее начинается самая интригующая часть книги Стендинга, повествующая о необходимости переосмыслить понятия работы. “Работа (Work)” должна быть отделена от “job” и “labor”. Любая работа должна цениться, а отсутствие job не расцениваться как отсутствие работы. А отсутствие работы не должно наказываться некоторыми низко-продуктивными jobs, (лень приносит намного меньше убытка обществу, чем борьба с ней). И Labor, и Jobs ценны и необходимы, но и другие типы работ и времяпрепровождения тоже важны. Волонтерство, забота о близких, домашняя бухгалтерия должны рассматриваться как полноценная деятельность. Человек, занимающийся заботой о стариках и детях не должен считаться бездельником. И главный пункт преткновения: отсутствие конвенциональной работы толкает  на сомнительные варианты работы. Однако, эта политика не верна, т.к. если мы принимаем законы рынка, то они должны распространяться в том числе и на предложения труда. Если есть работы, на которые никто не соглашается (плохая зарплата, плохие условия труда), то, следовательно, эти Jobs должны быть включены в условия рынка, на них должна увеличиваться зарплата, повышаться условия труда. Люди не соглашаются на эту работу не потому, что они лентяи, а потому что работодатели уполномочены государством спасать людей от безделья, предоставляя условия труда, не соответствующие требованиям. Jobs должны быть рассмотрены как коммерческие транзакции. Т.е. рабочие места создаются не ради благих побуждений, не для того, чтобы люди достигли нирваны, а просто потому, что кто-то хочет, чтобы что-то было сделано. И при оценке разговора о рабочих местах, заполняемости определенного рабочего места необходимо это учитывать. Это не есть некоторое идеальное пространство созданное человеком. Стендинг осуждает определение смысла жизни через место работы. Прекариат тоже должен получить право на дополнительную работу: волонтерство, заботу о семье, и т.д. Это тоже должно рассматриваться как некоторая деятельность и занятость. Волонтерство тоже должно быть рассмотрено как work, если выйти из парадигмы, что  work=job. Автор говорит о том, что должна быть предоставлена равная возможность для прекариата и других заниматься широким спектром work и labor и в строительстве их собственного понимания occupational career без государства, которое создает определенные формы труда или места работы морально и экономически превосходящими остальные.

А.Темиров: В русском языке мы не привыкли к этому разделению, разница между job и work в том, что job – работа, а work – труд. И Труд – в том широком смысле, в котором его понимали марксисты. И Стендинг понимает эти понятия в широком смысле этих слов. Т.е. мы понимаем экономику не как то, что производит деньги, а мы понимаем ее как какую-либо деятельность, которая должна быть выполнена. Т.е трудовая деятельность должна восприниматься в широком смысле слова. Сегодня конвенция такая, что работой называется то, что включено в  экономику и которую можно посчитать. Job – работа, которая приносить тебе что-то, а work по отношению к субъекту – это то, что исходит от субъекта. У нас нет такой терминологии, но это он том, что в широком смысле, в каком это понимали марксисты. Любая форма деятельности является трудом. Труд по отношению к субъекту – не работа.

Продолжая рассуждать о  товаризации мест работы, Стендинг обращает внимание на биржу труда. Она функционирует так: человеку три раза предлагают работу. Если он все три раза отказывается от предложенных биржей вакансий, то он уходит оттуда с определенным клеймом. Причем зачастую эта работа оказывается в какой-то отдаленной местности, не включает оплату дороги или является низкопроизводительным бессмысленный трудом, который не соответствует компетенциям человека. Стендинг против позиции, что все должны иметь место работы. И  практика делегированием государством забот по обеспечению мест работы и поддержке безработных компаниям в обмен на некоторые льготы не является верной стратегией.

Далее он говорит о том, что прекариат нуждается в коллективном голосе. Свобода – возможность быть частью сообщества и осознания возможность коллективного действия. Он говорит о таких агентствах прекариата или ассоциациях временных работников, приводя в пример Союз фрилансеров Нью-Йорка, основанная на правовой поддержке ассоциация редакторов-фрилансеров в Канаде, ассоциация женщин индивидуальных предпринимателей. Такого рода инициатива должна быть поддержана на государственном уровне.

Далее Стендинг говорит о том, что сейчас не существует никакого равенства, т.к. салариат и другие классы получают намного больше социальных дивидендов, экономической безопасности, возможности контроля времени и качественного пространства,  доступа к знаниям и финансов.

К вопросу о том, как же возможно выровнять в статусе все эти разные формы работы. Стендинг предлагает концепцию базового дохода, который идейно является тем, что должно быть социальным дивидендом: когда у человека низкий социальный капитал, у него ниже возможности. Отсутствие социального капитала должно компенсироваться базовым доходом, дающим некоторую платформу или базу для возможности развития прекариата. И он должен выплачиваться независимо от того, сколько человек получает от своего труда. Важно, что базовый доход не должен быть в виде талонов на еду. Это должны быть деньги, право на распоряжение которыми принадлежит человеку. Поэтому необходимо перераспределение финансового капитала. Выход –  это прогрессивный налог. Ведь непонятно, почему люди, обладающими различными компетенциями получают доход больше или меньше людей с другими навыками. Это ранжирование статусов разных навыков и работ оно должно быть нивелировано прогрессивным налогом. Эти дивиденды, получаемые с него, и должны быть распределены между гражданами.

Здесь автор затрагивает экономические вопросы: он говорит о необходимости прекратить субсидирование капитала и труда, и что средства полученные банками для стабилизации состояния могут быть превращены в ежемесячные приличные пособия для людей на много лет. Дополнительных вложений не потребуется. По сути, нужно поддерживать не капитал, а граждан. И не только их, но и натурализированных мигрантов. Стендинг так же говорит о необходимости перераспределения уровня безопасности на уровне идеологии. И автор призывает к тому, чтобы мы рассматривали социальную поддержку не как знак жалости, а как социальную солидарность. Люди должны задуматься, по мнению автора, как мигранты, оказавшиеся в другой стране вынуждены испытывать чувство опасности и неуверенности, потому что они окружены unknown unknowns – незнакомыми незнакомцами. Большая часть прекариата находится в оторванности от места своего рождения, и незнакомые незнакомцы являются константой современной реальности и это должно быть учтено. Постоянное ощущение незащищенности и небезопасности приводит к постоянным стрессам и влияет на трудовые возможности прекариата. Мешает концентрироваться на работе, учиться и т.д. Получается замкнутый круг угнетения.

Далее Стендинг говорит о необходимости контроля над временем, которое связано с базовым доходом, отмены обязательного наделения работой тех, кто ее не имеет. Следующим пунктом, является восстановление публичных мест. Все обеспеченные слои они могут сбежать от экологических проблем города (на дачу, острова, отдых), людям же с низким доходам остаются публичные места.

В заключении автор говорит о грантах на досуг, который должен быть рассмотрен как некоторый ресурс для развития общества. Для повышения критического мышления прекариата, их возможностей участия в политической жизни. Досуг – не просто празднее время препровождения, а пространство для полезной работы.

(Реплики)

М. Маяцкий: Проясним еще раз одну из мыслей Стендинга: сегодняшний индивид принимает иррациональные решения не от избытка информации. Ему необходимо качественное образование.

А. Темиров: Моле пыталась объяснить, почему  это все случилось, но, тем не менее, она не знает, что с этим делать и не пишет про это.

М.Маяцкий: Она считает, что это не дело ученого. А Стендинг считает себя Марксом этого нового класса. Понятно, что рабочий не будет читать эту книгу, хотя прекариат более склонен ее постичь.

М. Мирская: У Стендинга основная мысль – государству выгодно наличие прекариата. И обращения к последней главе связаны именно с этим.

М.Маяцкий: С одной стороны – выгодно, с другой стороны – это «новый опасный класс», как для самого себя, так и для общественного порядка.

А.Темиров: Лейтмотивом всей программы является идея того, что сделать хорошо прекариату – сделать хорошо всему обществу.  Небезопасность прекариата – небезопасность всего общества. На протяжении всей книги Стендинг пытается показать, что проблема прекариата всеобща.

М. Маяцкий: Целью средней ступени является формирование класса, который может создаь новую партию и выдвигать требования на политическом уровне. Но пока это звучит несколько утопично.

А.Темиров: Зачем вдруг субъект будет взаимодействовать с субъектом, если он с соседом не в ладах, с коллегой и т.д. чтобы создать организацию, партию? Здесь противоречие.

М. Маяцкий: Ментальная и духовная революция. Один прекарий должен признать в другом себя.

М. Мирская: Как объединить их, если они нелегальны и маргинальны?

М. Маяцкий: На западе все-таки это происходит. Им предоставляется возможность принятия участия в выборах. Они не граждане, но могут голосовать, если платили налоги.

А.Григорьева: Последний тезис –  про досуг. Он позволяет прекариату выполнять важные действия: это время для социальной, политической активности и время для рефлексии и самообразования. По Моле этого нет. А Стендинг исходит из предпосылки, что когда это будет, все это начнет развиваться. Поэтому из книги получилась бы хорошая критическая статья. Стендинг – не ученый, а его книга может быть представлена широкой публике в книжном магазине.

А. Темиров: Стендинг считает, что прекариат достаточно сознателен для принятия решений. И автор рассчитывает именно на ту аудиторию фрилансеров, у которых есть время на работу дизайнерами, журналистами и т.д. В любом случае прекариат включает в себя мигрантов, но они все равно находятся на нелегальном статусе и, соответственно, они ничего не могут решать: они не имеют времени, прав и языка

А.Талавер.: Он как раз еще и говорит о необходимости узнать друг друга. Эта программа адресована самому прекариату – над чем они должны подумать, над чем поразмышлять: над проблемой труда, самоопределения, объединения denizenship. А вторая часть, где базовый доход, перераспределение безопасности, гранты на досуг – уже после осмысления первой части.

А. Темиров: Здесь глубочайшее противоречие: все эти люди не общаются друг с другом. Он описывает класс, которому не свойственно вступать в объединение с людьми. Но он предлагает решение проблемы через объединение.

М. Маяцкий: А сетевые сообщества? Понятно, что они ведут себя не так как класс.

А. Хитров: Наверняка существуют формы солидарности, которые мы не можем себе представить, к примеру, центр помощи мигрантам в Париже, где люди изучают язык, которого они не знают. К ним приходят волонтеры, и, помимо преподавания французского, сообщают им последние новости или информацию о законодательных изменениях. Это заблуждение, что мигранты необразованные люди.

М. Маяцкий: Вопрос о компетенции. Часто мигранты как раз сверхквалифицированы. Но поскольку их дипломы не признаются и языка они не знают, но они могут на чужом языке прочитать книгу Стендинга быстрее, чем граждане этой страны.

У Стендинга  можно найти эпиграф к нашему НУГу: How do we know that one person’s apparent idleness is not his moment of repose or contemplation? Откуда мы знаем, что кажущееся безделье это не его момент отдыха и созерцания?